ОТРЫВОК ИЗ НЕИЗДАННОГО
Роман Young Adult, русреал, драма
Он чувствовал море под своей спиной – чьи-то острые руки тянули на дно, но никак не могли утопить. Думалось: «ну и пусть». Каменное тело словно само тянулось прибиться к песку на глубине, а воздух выскользнуть из лёгких. Марк закрыл глаза, когда мёртвая хватка сжало ребро, но тут же ослабла из-за криков с берега. Маленький чёрный силуэт, слоняясь туда-сюда, как зверь в клетке, прыгал и размахивал руками. Марк прислушался, пытаясь разобрать глухие слова, существующие где-то за стеклом его реальности. Маленький силуэт казался знакомым, он кричал всё громче и громче, а потом хотел было броситься к берегу, но коснувшись морской пены, отошёл от воды, как ошпаренный и продолжил бегать туда-сюда и махать руками.
-Про..Про… Проснись! – только и разобрал Марк прежде чем…
…за 8 минут до будильника, в 5 утра, он открыл глаза – его разбудили дикие крики и оры за окном – очередная потасовка, бои без правил на асфальте из-за того, что кто-то бухой «опять ничего не понял». Мучительно сползая с кровати, юноша отправился на кухню к чайнику, чтобы взбодриться растворимым, по-мерзкому вкусным кофе.
Это был один из тех районов, где всё ещё сохранился дух советской, грустной и угнетенной России. Для жителей с окраины провинциального города N. вылезать из окон и кричать с угрозами – стало своеобразным утренним ритуалом. Потому что подход «начинайте день правильно: пейте воду, дышите, медитируйте» не работает, если твой дом — унылая бетонная коробка — находится в эпицентре гладиаторской арены агрессивных и пьяных подростков. Местная молодежь развлекается, как только может — пьянки, секс, драки – всё почти как у взрослых. Только те ещё и работают, поэтому более уставшие и злые.
Из этой повседневности выбивался только радостный кислотно-зелёный дождевик и его хозяин, бродивший неподалеку. У него было какое-то не такое лицо: если бы парня увидели местные, посчитали бы умственно отсталым или иностранцем – только так они могли объяснить, почему он такой свежий. А ещё почему странно одет и бродит трезвый в 5 утра по пустынным улицам. В прочем, чужеземцу повезло: во дворе был такой дикий замес, что никто и не заметил коротышку в разноцветных носках, трогающего листья на деревьях.
Пока чайник закипал, Марк включил кран – снова горячую воду отключили – и засунул голову под лёд. В это же время крики повысились с привычной громкости до чьего-то визга, грома тяжелого металла, столкновений и исчезающего рёва с педалью газа. Марк в тупняках, помешивая ложкой сладкую дрянь в стакане, распахнул старое скрипучее окно, и впустил свежий ветер в квартиру.
Взгляд зеленых глаз пробрался сквозь листву и замер на одном из участников уличной потасовки. Сердце забилось в приступе выдуманной тахикардии так, что он вообще не заметил всю жесть, что происходила во дворе. Марк видел только полупьяного парня с сигаретой в зубах – бывшего одноклассника — потрепанного и будто ужасно счастливого. Он поднимал своего друга с асфальта. У того был еще более грязный вид и разбитый в кровь нос – видно, что уже не впервые. Бедолага просто лежал на спине и смеялся. Но было сложно назвать парня бедолагой – Марк слишком хорошо его знал – скорее всего, этот засранец и был инициатором происходящего замеса. Его компания часто ошивалась под окнами, все ребята жили неподалеку.
Взгляд Марка снова перетёк на парня с сигаретой. Вспомнились дни подготовки к экзаменам, прогулки по закрытым крышам и вечное похмелье. От алкоголя тошнило, но по-другому тогда он не мог.
Полупьяный парень в чёрной олимпийке поднял голову. Прежде чем Марк упал на пол спрятаться и разлил кофейную жгучую дрянь на себя, они успели зацепиться глазами. Ужасно счастливое лицо перестало быть счастливым.
Сон ушёл окончательно, а тахикардия почти превратилась в инфаркт.
— Бля, — предательски для самого себя, Марку захотелось ещё раз на него посмотреть. Хоть и обещал себе, что они больше никогда не встретятся.
Отлипая от пола в кофейной жиже, он выглянул из окна. Избитый юный курильщик так и смотрел, в ожидании возвращения зелёных глаз. Спокойный, почти равнодушный. И что-то было во взгляде, от чего стало классно. 5 секунд, но…
— Эй, педик! Что ты там прячешься?!
— Никогда не прячься. Боятся только трусы и пидоры. – как-то сказал ему в детстве отец перед наказанием до того, как ушёл. — А? Содомиты.
Потому что против природы.
Так.
Не отвлекай меня.
Встань ровно. И только попробуй зареветь.
Будь мужиком. Терпи. Что ты как баба.
Жизнь вообще не справедлива, сынок. И так, и сяк рано или поздно она нагнет тебя, что аж глаза на лоб полезут. За хорошим всегда идёт плохое.
Ничего, привыкнешь.
Марк был не самым общительным ребёнком. Не самым умным, сильным или талантливым, но у него было почти счастливое детство. Вместе с лучшим другом они подбирали кошек по подвалам, клянчили у прохожих деньги на кириешки, гоняли на великах — и на море, и в драки, и петарды в гаражах взрывать – в общем, всё-всё-всё, что делают гиперактивные дети – или может, с СДВГ? Именно таким и был Саша.
Лучший друг навсегда, с кем Марк заключил договор, порезав ладони канцелярским ножом. Мальчишки зареклись в рукопожатии, что, если они перестанут дружить, виноватый обязательно всё исправит. Никогда не поздно, никогда не рано. А если и так – время повернётся вспять. Просто детские глупости. Но теперь то всё по-другому.
С тех пор Марк понял, что писать контрольные по физике у него получается лучше всего. Да и комиксы про параллельные миры цепляли побольше охоты за бомжами, чем увлекались одноклассники. Мальчику было неинтересно бегать по дворам, кидаться пивными бутылками, зажимать девчонок в раздевалке и социализироваться. А когда исполнилось 16, его проект по теории квантового поля с экспериментом перемещения частиц получил признание, утёкшее за рамки страны. Так Марк получил стипендию в Оксфорде – оставалось только подтянуть английский.
Это было настолько невероятно, и ни с кем из знакомых прежде не случалось, что на радостях мать собрала почти всех соседей на праздничную попойку, похвастаться гениальным сыном. Марк считал это нелепостью – зачем приглашать людей, из-за которых обычно переходишь на другую сторону улицы, чтобы не здороваться. Но ради матери терпел все поздравления, наставления и советы районных тётушек, бабушек и алкашей выходного дня. Никто, конечно, так и не понял — что он там открыл, что доказал – но раз поедет в Англию, ещё и бесплатно! Гений!
Но как-то так получилось, что планы поменялись. Марку уже были не нужны ни физика, ни Англия, ни всеобщее признание соседей и алкашей с района, чего нельзя было сказать о матери. Отказавшись от стипендии, у Марка всё было схвачено. С новым, по-особому близким другом они хотели переехать в Питер после экзаменов. Поступить в один универ. Накупить свитеров. Завести собаку. Купить кофеварку. Пить глинтвейн у реки. И никогда больше не прятаться.
Марк продумал план до мелочей. Казалось, всё под контролем. Но жизнь, судьба, пространство и время решили всё за него. Планам было суждено так и остаться планами.
Говорят, можно изменить жизнь за один день. В случае Марка – за 5 секунд. Где 4 из них – осознание увиденного у мимо проходящего человека. В месте, где обычно никто никогда не ходил.
Особому другу повезло – его лицо так и осталось не узнанным. А Марк…он почти не выходил из дома, потому что умирать ему не хотелось. Пока соседи навязывали матери, что урода пора везти на лечение, местная шпана ежедневно поджидала за углом – как будто больше нечем заняться. Да и сама мать с ним почти не разговаривала.
— Это правда? – Только однажды спросила с обидой.
— А что ты хочешь услышать? Я могу соврать, но какой смысл?
— Это неестественно. Как же так?.. – и разрыдалась.
Марк не любил жаловаться, говорить о политике или беспросветной трущобной бедности – все свои беспокойства юноша легко держал при себе. Но новое чувство – что вот-вот сломается – всё же ему мешало.
Не из-за того, что приходилось вылезать через окно с 3 этажа – это был просто квест. Не из-за переезда матери, чтобы избежать позора – и это он мог понять. Не от того, что прилетали угрозы — выключил телефон, да и всё. И даже не из-за того, что любимый человек заигнорил – что, конечно, расщепило на частицы сердце. Для Марка существовало кое-что похуже.
Мальчик просыпался от страха каждую ночь, поэтому подсел на седативы и начал курить – но это не давало покоя. Хотелось хоть с кем-нибудь поделиться, а кто бы смог понять, если не лучший друг? В дождливый день, Марк пошёл к Саше, чтобы поговорить, но это стало ошибкой.
Забежав под крылечко в одной толстовке, немного промокший, он позвонил в домофон. По-тревожному спокойный голос ответил, что сейчас спустится. Марк повернулся лицом к дороге и просто смотрел на дождь – как хорошо, когда есть кто-то близкий. Можно пережить всё: и бури, и слёзы, и неправильный выбор, и перемены, и смену сезонов, и плохие оценки, и раны, и драмы, – да что угодно. Как хорошо, когда есть родная душа.
Звук домофона – Марк не успел обернуться на открытую дверь – тяжелый ботинок ударил в спину. И он же прижал голову парня к асфальту. В круг встало 6 или 7 человек – со всеми Марк был знаком. Саша стоял неподалеку – так, что его хорошо было видно. Ребята что-то кричали – Марк улыбался: вот это прикол. Потом тяжелый ботинок ослабил хватку. Дальше, помнится, откуда-то сверху — плевок. А потом…
Мальчик чувствовал кроссовки на рёбрах. Миллионы ударов повсюду. Когда кровь растеклась по асфальту и дотекла до клумбы, в толпе мелькнула фигура «особо близкого друга», с кем он собирался в Питер.
В тот момент Марк почувствовал, что превращается в морскую пену.
Он смотрел, как плывут облака. Боль превратилась в ветер. Она была, и её — в то же время — не было. Капли дождя утешали кожу, больше ничего не хотелось. Он слушал шепот листьев – и закрывались глаза.
С опоздавшей удачей местный дворник разогнал шпану, угрожая метлой. Затем скорая. Реанимация. Одинокие недели в больничном коридоре, потому что в палатах не хватало мест. Приезд бабушки с Владивостока, которой не важно какой ты – важно, чтобы здоровый. Полгода восстановления. Год депрессии. 3 выхода из окна, с окончанием – в сугробе, в кустах и в гипсе. Дальше посещение центра помощи. Работа бариста в кофейне. Бег по утрам. Физика. Комиксы. Новые друзья.
Но даже после выходить из дома было до ужаса страшно. Да и не хотелось никуда выходить.
— Эй, педик! Что ты там прячешься?! – Крикнул бывший лучший друг, поднявшись с асфальта. А парень с сигаретой, стоящий рядом с Сашей, поспешил отвести взгляд, чтобы никто не заметил.
Странная тень пронеслась по потолку. Выдуманная тахикардия и недоинфаркт стали ничем на фоне свежей порции панической атаки. Тот безумный и тяжёлый страх, в который заворачиваешься, как в одеяло, в ожидании смерти. Нерациональный. Неконтролируемый. Бесконечный и болезненный. Казалось бы, успокойся да и всё – но это так не работает. В моменте ты думаешь, нет, ты знаешь, что наступил конец — потеря контроля, ужас, болото, чёрная пустота, где вот-вот станешь ничем. Сгоришь. Утонешь. Разорвёшься на части. И хочется, чтобы скорее закончилось, но только ждёшь, ждёшь, ждёшь…
Марк всё ещё сидел на полу, когда дрожащие руки потянулись закрыть окно. Но битое стекло вместе с огромным камнем упали на кухонный пол прежде, чем парень потянулся к щеколде. Марк задернул шторы и закрыл уши руками, чтобы не слышать криков.
Но он всё равно их слышал, камни всё равно летели, а стекло всё равно разбивалось.
Так он и сидел: в жгучей кофейной дряни, в крови от случайных порезов, смотря в одну в точку и без конца повторяя:
«Я не умру», «Я не умру», «Я не умру».
Парни с улицы явно не остыли после тусовки. Они пережили почти все стадии опьянения: стрёмные танцы, искренность, подкаты к девчонкам. И уж тем более стадию дружелюбия. В данный момент у них была фаза бесстрашия – хотелось крушить, ломать, показывать силу — устроить этакий «слабоумно-отважный перфоманс». Они были пьяными, молодыми, злыми и жаждали одобрения своей «мускулинной стаи», чтобы самоутвердиться и на время забыть о собственных комплексах. Им было плевать на чужие чувства.
Тимур – новый лучший друг Саши — вообще не понимал, какого чёрта его всё время заносит в неприятности. Ему вообще не хотелось здесь быть. Но при этом он считал, что в России не пить – невозможно, и всегда соглашался на любой движ. Сидеть дома было мучительно. Он даже чаще ночевал у Санька, потому что у того всегда была свободная квартира.
Тимур часто скитался по друзьям, обычно в больших компаниях – в них можно молчать и притворяться, что слушаешь. Он учился в техникуме на коммерции – что это вообще такое? — умудряясь получать стипендию, не посещая на пары. Иногда рисовал всякую хрень на бетонных крышах многоэтажек и заброшенных станциях. И часто пил всё, что можно было поджечь.
Хотя на самом деле Тимур хотел бы переехать в Питер. Поступить в универ. Накупить свитеров. Завести собаку. Купить кофеварку. Пить глинтвейн у реки. И всякое такое прочее… Но он понимал, что это всего лишь фантазии. Реальность всем иллюзиям противоречила.
Тимуру сейчас очень хотелось уйти, чтобы не видеть, как летят осколки с кухни, на которой он раньше часто курил. Рядом с безумно веселыми друзьями – в бордюре – стояла печальная поддержанная пятёрка с оторванной дверью. А на мятой тюльпанной клумбе у шины в виде лебедя уже спал пацан в обнимку с травматом. После потасовки остались только черные линии шин и пятна крови на асфальте. Чужаки, заехавшие не в свой район, были повержены и с позором выпнуты под крики из окон. Тимур потянул Санька за рукав:
— Сань, я думаю, хватит уже.
— А чо? Ты что-то имеешь против? – Параллельно Саша боролся за гравитацию и небрежно не вытирал, а скорее размазывал кровь ладонью по лицу.
— Вдруг ментов вызовут. — Тимур как всегда выглядел спокойно и даже скучающе. А в грудине щемило до тесноты при виде задвинутых порванных штор.
— Да не ссы! – Но от камней Саша всё же отвлёкся.
— Ну наконец-то! — Крикнула бабка с 4 этажа из дома напротив, — они-то с вами быстренько сейчас разберутся! — На самом деле для Валентины Иванны — самой продвинутой из пенсионерок — те моменты, когда на старом кнопочном мобильнике можно набрать “102” — были высшим наслаждением. Она похоронила мужа ещё 8 лет назад, а из домашних у нее только кот, поэтому женщина никогда не упускала возможность восстановить справедливость во внешнем мире.
— Хулиганьё! Ловите их, пока не разбежались! — Кричала она уже приезжающему уазику с мигалкой.
Толпа пацанов, побросав камни, разбежалась в разные стороны. Саша ещё с детства исколесил свой и близлежащие районы на миллион раз, поэтому у него были свои пути отхода на такие случаи. Подходящие под разную погоду, время года, время суток, степень причиненного урона, агрессивность и физическую форму человека в погонах, а также собственное настроение — азартное, или если 100% не хочешь ночевать в кутузке для малолеток. Этим утром после адской тусы Саша чувствовал себя слишком уставшим, тянуло в сон, поэтому было не охота играть в “волк-заяц”-догонялки с ментами.
Конечно же, обычно ловят не просто так. По плану. В полиции есть свои нормативы: по наркоманам, бомжам, экстремистам, эксгибиционистам, экзорцистам, другим извращенцам, цыганам, приезжим и так далее — до бесконечности или премии. Или просто чтобы не наорали начальники «свыше». Нельзя сказать, что Саша постоянно убегал от полицейских без причины. Иногда за хулиганство, иногда за шум. Чаще за драки. Ещё однажды с друзьями они вскрыли ларёк, потому то в 3 часа ночи захотелось колы.
Скрываясь от ржавого уазика, парень сиганул через пару заборов и оказался в любимом “депрессивном” дворике, где иногда зависал, чтобы похандрить с бутылкой сидра или пива. Ему нравилось пьяным качаться на качелях – вверх-вниз – до тошноты. Саша сел на карусель, достал пачку сигарет и закурил — не идеальное место, чтобы переждать. Детская площадка была слишком открыта и находилась внизу склона – суперский обзор со всех сторон, чтобы издалека увидеть, кто топчется во дворе. Именно поэтому парень там сел: он также хорошо видел, кто мог идти к нему с другой стороны улицы. Но Саша ждал совсем не полицейского.
Конец ознакомительного фрагмента.
С этим будет вкусно:
Вау, вы нашли
третий мем с котиком!
*смотрит с восхищением*
